Метапоэтика Достоевского

Барокко Ф.М. Достоевского как поэтологическая проблема[править]

Публикуется по: Сборник "Метапоэтика", выпуск 2.

Рассмотрение творчества автора только в парадигме господствующего в ту или иную эпоху стиля, художественного метода не представляется верным, так как отвергает объективные и независимые факторы, обусловливающие создание художественного произведения, о чем пишет Д.С. Лихачев: «Попытки рассматривать стиль каждого писателя как стиль строго единый, не вдаваясь в динамику возникновения стиля, перехода от одного стиля к другому, не вскрывая в общем единстве наличие динамически сложившихся компонентов только обедняют наше понимание произведения искусства» [5, с.56] Как утверждает А.В. Чичерин, «не только индивидуальные приметы стиля разделяют писателей примыкающих к одному творческому методу, к одному течению. Нет, самые резкие различия, лежащие в основе индивидуальных стилей, имеют глубокие исторические корни» [7, с. 151]. Так автор указывает на двоякую природу индивидуального авторского стиля, который одновременно автономен постольку, поскольку автономна и индивидуальна личность человека, и вместе с тем исторически обусловлен, что особенно актуально в ту эпоху, на которую пришелся творческий путь Ф.М. Достоевского. Изучение индивидуального авторского стиля Ф.М. Достоевского требует обращения к предшествующим эпохам становления литературного художественного стиля, к эстетическим канонам, принципам, отличным от эстетических канонов и принципов реализма, художественного метода, господствующего в XIX в. И не менее важно соотносить особенности поэтики произведений Ф.М. Достоевского с рефлексией писателя над своим творчеством, то есть через посредство метапоэтических данных писателя. Достоверность суждений в метапоэтическом типе дискурса, как утверждает К.Э. Штайн, «обеспечивается эмпирическим подтверждением, экспериментальными данными, общественной рефлексией». [9, с.609-610] Так через призму рефлексии автора над своим творчеством мы имеем возможность постигнуть принципы формирования его стиля. Наша гипотеза состоит в том, что эстетический канон творчества Достоевского, пусть и не вполне сознательно, обращен к эпохе барочной эстетики, барочного мировоззрения. При этом стиль литературного барокко, возобновленный в творчестве Ф.М. Достоевского, отличается от стиля литературного барокко XVII века, являя собой сложный синтез, включающий также, на определенном уровне, и черты реализма.

Эстетические принципы большого стиля барокко имеют сложную иерархию, что обусловлено сложной и подвижной природой данного стиля. Г. Вельфлин, один из первых теоретиков архитектурного барокко, к основополагающим принципам данного стиля относит: живописность («Живописное основано на иллюзии движения» [3, с. 73] ); величественность (идея возникающего бытия, стремление к единству и грандиозности всех деталей, к эмоциональности и страстности образа); массивность (стремление к переполнению пространства, «Боязнь пустоты» — Horror vacui, обилие деталей); движение (Как пишет Г. Вельфлин, «Барокко стремится не к совершенству архитектурного тела, не к красоте всего «растения», <…>, а к процессу, к передаче определенного, владеющего этим телом движения» [3, с.116].)

Однако основные репрезентанты большого стиля барокко по-разному преломляются в различных видах искусства. Основополагающими чертами литературного барокко мы признаем:

Принцип барочного «остроумия», который выдвинули теоретики барокко Э. Тезауро («Подзорная труда Аристотеля») и Б. Грасиан («Остроумие или искусство изощренного ума»). Остроумие основывается на неожиданном сочетании разнородных элементов на формальном и содержательном уровнях организации художественного произведения.

В соответствии с этим на уровне языка барочного произведения, вслед за К.Э. Штайн и Д.И. Петренко (монография «Лермонтов и барокко») мы выделяем:

Критицизм; тяготение к рациональному в синтезе с иррациональными устремлениями, чувствами (аффектами);
Многоязычие, то есть смешение кодов как в разных языках, так и смешение кодов в рамках одного языка;
Репрезентативность;
Динамику фактурных свойств текста; сознательную языковую направленность;
Множественность истолкования слова;
Соответствие между музыкой и словом, живописью и словом;
Величавость, пышность языка художественного произведения, склонность к метафоризации, к аллегориям;
В литературе барокко очень важна динамика сюжетного действия
Амбивалентность персонажа, противоречие между устремлениями личности и невозможностью постижения всего многообразия окружающей действительности.
Подчеркнутая субъективированность изображенного мира, которая становится следствием возникновения многоголосия (полифонии) в литературе.
Энциклопедизм барочного автора, барочного персонажа как стремление описать мир во всем его многообразии, создать «книгу – свод всего отдельного», в синтезе наук и искусств. (А.В. Михайлов)

Многие исследователи творчества Ф.М. Достоевского указывают на одни и те же особенности поэтики его произведений, но немногие при этом рассматривают стиль писателя в диахроническом срезе. Например, Д.С. Лихачев отмечает, что «одна из особенностей конструируемого Достоевским в его произведениях художественного мира — его динамичность и зыбкость, а в связи с этим чрезвычайная сложность взаимосвязи в этом мире всех явлений». [4, с.271] Как мы помним, динамичность, зыбкость, сложная взаимосвязь деталей – важнейшие репрезентанты большого стиля барокко. М.М. Бахтин через исследование творчества Ф.М. Достоевского выводит концепцию полифонического романа: «Множественность самостоятельных и неслиянных голосов и сознаний, подлинная полифония полноценных голосов действительно является основною особенностью романов Достоевского».[1, с.5] Полифония, как разновидность контрапункта, — особенно характерная для музыкального барокко черта. Кроме того, полифония в концепции М.М. Бахтина связана с такими репрезентантами большого стиля барокко, как театральность, риторическая установка в тексте, динамика мысли.

В нашей стране один из первых обратил внимание на совмещение стилей в творчестве Ф.М. Достоевского А.В. Чичерин, высказав мысль о том, что «Барокко Достоевского ушло в реализм, изнутри вулканизировало его стиль, придало реализму облик необычный. Сочетание реализма с барокко резко противопоставило стиль Достоевского стилю его современников». [7, с.159] А.В. Чичерин признает принципы эстетики барокко стилеобразующим материалом в творчестве Достоевского: «...повышенная, порой даже нарочно взвинченная «экспрессивность и эмоциональность», стремление «ошеломить» читателя, диссонансы, динамика, резкие эффекты светотени, сочетание иррационального с чувственным, трагического и комедийного – это как раз то, что так резко отличает романы Достоевского». [7, с. 156]. Таким образом, творчество Ф.М Достоевского представляет собой своеоб-разный диалог стилей, когда «коды» различного уровня, то есть различные стили, взаимодействуя, порождают новую информацию, новый «информационный код». По мнению Д.С. Лихачева, подобный диалог стилевых доминант всегда очень плодовит. Кроме того, «…более внимательное исследование стилей показывает…, что большинство высокохудожественных произведений могут быть «прочтены» не в одном ключе, а по крайней мере в двух, и это один из признаков их художественного богатства» [5, с. 56] Переходим к выделению основных репрезентантов большого стиля барокко в творчестве Ф.М. Достоевского.

Организация барочного романа как произведения, представляющего собой «свод всего отдельного» (А.В. Михайлов) основана на тяготении к переполнению пространства, на стремлении к синкретичности искусств, на сложном взаимодействии противоречивых начал. М.М. Бахтин дает следующее определение барочного романа: барочный роман «объединяет в себе много-образие вводных жанров. Он также стремится быть энциклопедией всех видов литературного языка эпохи и даже энциклопедией всевозможнейших познаний и сведений (философских, исторических, географических и т.д.) [2, с. 206]. В творчестве Ф.М. Достоевского, особенно в зрелых его произведениях мы наблюдаем пеструю мозаику вводных жанров, «энциклопедию всех видов литературного языка» (М. Бахтин). Автор не удовлетворяется какой-либо одной формой повествования, отдавая предпочтение многообразию и всеохватности изображенного мира. В одном произведении мы можем обнаружить несколько жанровых разновидностей, типов дискурса: детектив (например, история убийства Федора Павловича в романе «Братья Карамазовы»), дневник-исповедь (например, дневник-исповедь Ипполита в романе «Идиот»), житие святого («житие» старца Зосимы в «Братьях Карамазовых»), проповедь («проповеди» старца Зосимы, Макара Долгорукого).

В произведениях Ф.М. Достоевского важны также «малые» жанры, дефиниции, афоризмы — то есть высказывания, которые отвечают критериям краткости, емкости, представляя собой своего рода смысловые узлы.

Словесный портрет в произведениях Ф.М. Достоевского является жанром, синтезирующим образ и слово. Словесный образ создается штрихами, когда выделяются какие-то отдельные, определяющие целостный образ родовые черты. «Свод» жанров, типов дискурса отвечает еще одному репрезентанту большого стиля барокко в творчестве Достоевского – энциклопедизму. Как из-вестно, каждый тип дискурса предполагает владение той или иной областью человеческого знания, а, представленные в произведениях автора в синтезе, они способствуют формированию у читателя относительно подробного, хотя и ограниченного пространством личности автора (через посредство персонажей и повествователя), знания о целом мира.

Способ подачи материала в произведении, основанный на синтезе жанров и типов дискурса, на энциклопедизме, организуется через конструкцию поли-фонического романа, когда, как считает М.М. Бахтин, каждый из персонажей имеет свое «полновесно ощутимое» слово: «Герой Достоевского не объектный образ, а полновесное слово, чистый голос; мы его не видим, мы его слышим; все же, что мы видим и знаем, помимо его слова, не существенно и по-глощается словом, как его материал, или остается вне его, как стимулирующий и провоцирующий фактор. Мы убедимся далее, что вся художественная конструкция романа Достоевского направлена на раскрытие и уяснение этого слова героя и несет по отношению к нему провоцирующие и направляющие функции». [1, с. 156] (Курсив мой – М.Т.). То есть, М. Бахтин настаивает на том, что полифония – определяющий принцип поэтики в твор-честве Достоевского.

Стиль барокко приветствует синкретизм всех видов искусств, и в творчестве Ф. М. Достоевского это синкретичное целое образуется так, что отдельные «начала», элементы несоразмерны, асимметричны. Через совмещение жанро-вых и стилевых контрастов происходит смешение масштабов, «неправильность», неустойчивое равновесие композиции произведения, асимметрия. В зрелых произведениях Достоевского мы находим множество отступлений, вставных новелл. Какому-либо событию, диалогу, монологу, вставному эпизоду в повествовании отделяется значительное место. Так обстоит дело с «предисловиями автора» в романах «Бесы», «Подросток», «Братья Карамазовы». Диалог Ивана Карамазова и Алеши растягивается на три главы. Такую же важную роль играют сны персонажей. Сон обнаруживает тайное, скрытое, он весь построен на подобии, на аллегории (первое чудо Христа как аллегорическая основа сна Алеши Карамазова и т.п.). Сон в романах Достоевского — это прежде всего аллегория, и он, как правило, подвергается истолкованию — либо самим персонажем, либо за персонажа это делает сам автор. Сон ограничен пространством личности, а потому это – вставной эпизод, который в наименьшей степени наделен диалогизмом. Для конструкции произведений Ф.М. Достоевского важно то, что мозаика «жанров» сюжетов, дискурсов, «свод всего отдельного» организуется не как хаотическое нагромождение элементов, а как некая система, которая организуется как сложное гармоническое целое путем «перетекания» из тона в тон, без резких граней. Такой эстетический принцип Ж. Делез назвал «складкой» барокко. Мы предполагаем, что это «перетекание» основано на выделенной М. М. Бахтиным черте: «Каждое переживание, каждая мысль героя внутрен-не диалогичны, полемически окрашены, полны противоборства или, наобо-рот, открыты чужому наитию, во всяком случае, не сосредоточены просто на своем предмете, но сопровождаются вечной оглядкой на другого человека». [Бахтин, 1963, с. 32] [курсив мой М.Т.]. Через внутреннюю диалогизацию формируется гармоничное и синкретичное целое: «Основные для Достоевского стилистические связи — это вовсе не связи между словами в плоскости одного монологического высказывания, — основными являются динамические, напряженнейшие связи между высказываниями, между само-стоятельными и полноправными речевыми и смысловыми центрами, не подчиненными словесно-смысловой диктатуре монологического единого стиля и единого тона» [Бахтин, 1963, с.43] — пишет М.М. Бахтин. Таким образом, диалогизм подачи материала в произведениях Ф.М. Достоевского нелинеен, открыт для диалога как внутри текста, так и для внешнего диалога с читателем.

Театральность как еще одна важнейшая черта эстетики барокко в произведениях Достоевского достигается с помощью диалогической и полифонической организации романа, а также связана с тем, что «Слово» персонажа, его монолог близок к театральному монологу. В речи рассказчика, персонажей многочисленны аффекты – удивления, негодования, восторга, ужаса и т.д. «лики» персонажей – эта непрерывная смена масок, когда персонаж жертвует целостностью своей личности.

В художественном мире Достоевского театральность как «смена масок» сопряжена с концепцией «романа испытания». «Идея испытания лишена подхода к становлению человека; в некоторых своих формах она знает кризис, перерождение, но не знает развития, становления, постепенного формирования человека. Она исходит из готового человека и подвергает его испытанию с точки зрения готового уже идеала». [1, с. 201] – пишет М.М. Бахтин. Как правило, персонажи Достоевского предстают нам как личности сформировавшиеся и потенциально неизменные. Потенциальная неизменность не предполагает отрицания амбивалентной природы личности, персонажа, соз-данного Достоевским. Амбивалентность становится здесь важным условием «смены масок», амбивалентность личности также сама по себе черта бароч-ного персонажа, поскольку в барочной литературе осмысляется трагическое противостояние мира и человека. Но из биографии своих персонажей автор намеренно не выводит главного – тайны становления личности, чем создает открытое пространство для интерпретации.

Точно так же, как многослойна композиция произведения у Достоевского, так же и многослоен и контрастен в своей сущности созданный им персонаж. Персонаж у Достоевского предстает перед читателем как контрастная целостность. Амбивалентность персонажа принимает порой гиперболизированные формы, когда автор создает фантастического или реального двойника персонажа, в котором воплощается «зазеркалье» личности.

Персонаж Достоевского легко берет на себя роли, навязанные обстоятельствами и так же легко расстается с ними. Таким образом, бытие героя иллюзорно, оно не направлено на «затвердевание», на создание прочных связей с жизнью. Все перемены переживаются им как «приключение», и они лишь заостряют какие-то из ее граней.

Пространственно-временная организация произведений Достоевского также построена по принципу барочной эстетики: время организовано по преимуществу как «вечное становление», как создание «скоплений», «разряжений», складок. Таким образом, в романной поэтике Достоевского мы наблюдаем «вечное становление», неудовлетворенность формой, известную и открытость для интерпретаций. Пространство в произведениях Ф.М. Достоевского также представлено неравномерно — от замкнутого до бесконечно открытого, пространства, которое выходит за пределы реального мира, возникает в воображении персонажа, посредством чего времени персонаж Достоевского становится сопричастен прошлому, будущему и настоящему, а также воображаемому миру. Таким образом, в произведениях Ф.М. Достоевского наблюдается следование принципу барочного космизма с его стремлением к неограниченности простран-ства и времени и – со страхом личности перед необозримым космосом мира.

Барочный принцип Остроумия находит свое отражение в поэтике произведений Достоевского. Идеи барочного Остроумия мы обнаруживаем в интуиции некоторых персонажей Достоевского, прибегая к которой, они из частностей выводят общее и истинное. В сознании персонажа каждая малая частица мира несет в себе информацию о его целом. По этой причине в творчестве Достоевского нередко тяготение ко «второму дну», к скрытым смыслам.

Поэтика барокко связана с критическим отношением к художественным формам действительности. Критицизм поэтики произведений Ф.М Достоевского осложняется рефлексией его персонажей, в репликах которых наблю-дается сочетание критики «рассудительной» и «насмешливой». Так создается «живое» и подвижное слово, далекое от нахождения прямых смыслов. Кроме того, критицизм в произведениях Достоевского представлен синкретично: критическое высказывание, которое можно было бы отнести к научному типу дискурса, совмещено с эмоциональностью, аффективностью высказывания, и, таким образом, чистой разновидности научного дискурса в текстах произведений Ф.М. Достоевского мы не наблюдаем.

Кроме того, собственно форма, языковой материал произведений открывает нам огромный простор для анализа, особенно явно это обнаруживается на синтаксическом уровне организации текста. Предложение в текстах произведений Ф.М. Достоевского представляет собой «сложную, но не осложненную артикулированную мысль» (К.Э. Штайн). На синтаксическом уровне организации проявляется индивидуальная речевая манера повествователя и персонажа, что позволяет нам говорить переключении языковых, стилевых «ко-дов», многоязычии, общем синкретизме стилей, типов дискурса, свойственным поэтике барокко. Сложный синтез «рационального» и «эмоционального» кодов способствует формированию явной фактуры, смысловых рельефов текста, отражающих эмоциональную нестабильность персонажей, сложную палитру их чувств.

Для произведений, в которых обнаруживаются стилевые доминанты большого стиля барокко, характерны тектонические особенности фактуры текста, когда наблюдается деформация явной фактуры, создание фактурных накоплений, разряжений. В текстах произведений Достоевского наблюдается наращение смысла высказывания — за счет нагромождения признаков, при помощи второстепенных членов предложения, обособленных оборотов, однородных членов предложения. При конструировании предложения нарушается привычный порядок слов в пользу акцентирования внимания на отдельном слове. Для обнаружения индивидуального отношения к высказыванию при-меняются модальные слова. Так создается «рыхлая», усложненная дополнительными оттенками значения фактура прозаического текста.

В текстах произведений Ф. М. Достоевского встречаются предложения с эллиптированными конструкциями, которые могут рассматриваться как проявление неявной фактуры прозаического текста, как создание смысловых «впадин», характерных для языка барокко. В предложениях такого типа важно не столько включение модальных слов, сколько смысловые «опущения», когда дополнительные значения, оттенки значения, смыслы угадываются уже либо в контексте всей реплики персонажа, которая не в любом случае сводится к одному предложению, либо на уровне догадок и интуиции, либо в смысловом контексте всего произведения. Для стиля барокко характерен принцип множественности в единстве, отвечающий требованиям барочного Остроумия, когда художник слова «усилием мысли» стремится объединить разнородное и противоречивое, то есть «коды» различного уровня. На синтаксическом уровне организации текстов произведений Ф.М. Достоевского в единстве высказывания, как и в единстве личности, бытуют, «примиряются» и взаимодействуют антиномичные множества. Формально они выражены прямыми или контекстуальными синонимами, антонимами. Тексту Ф.М Достоевского очень свойственна диалогизированная подача материала. Диалогизм может рассматриваться как частная разновидность полифонии. Одним из частных проявлений диалогизма в тексте Достоевского мы можем рассматривать постоянную «оглядку» персонажа, повествователя на точку зрения собеседника, реального или же мнимого, стремление сбли-зить субъект и объект познания, и тем самым предупредить вопросы и возражения, которые могут возникнуть у собеседника. Так реализуется один из важнейших принципов эстетики барокко – «боязнь пустоты» (Horror vacui). В нашем случае это — боязнь семантической «пустоты», боязнь персонажа упустить в своем высказывании что-либо действительно значимое и необходимое. Можно прийти к выводу о том, что относительно нейтральное построение предложения в текстах произведений Ф.М. Достоевского не является доми-нирующим. Стилевая доминанта в тексте Достоевского «пренебрежение строгими канонами» (А.В. Чичерин), когда предложении разрушается привычный порядок слов (прием инверсии) – в пользу обнаружения нового смысла, либо в пользу его усложнения. Дополнительные оттенки значения предложению придают модальные слова, частицы, выполняющие роль свя-зующих звеньев для контрастных элементов в предложении, заполняющих смысловую «пустоту». На синтаксическом уровне организации текста реали-зуется принцип эстетический барочного Остроумия, когда смысл целого высказывания угадывается опосредованно, через сочетание несочетаемого, связь последнего посредством интуиции.

Поэтика произведений Ф.М. Достоевского представляется нам не сконструированной искусственно, не завершенной и замкнутой, а «живой», как «направленная к вечности складка», – на всех указанных нами уровнях – жанрово-композиционном, на уровне персонажа и повествователя, на уровне пространственновременной организации текста, на языковом уровне органи-зации. Эстетика барокко в творчестве Достоевского «вулканизирует» реализм, что и определяет во многом новаторство писателя.

Энциклопедизм и диалогизм, диалогизированная подача материала, критицизм – одни из основных черт метапоэтического дискурса. Энциклопедизм метапоэтики автора, как утверждает К.Э. Штайн, «аккумулирует и фактически содержит в себе ключевые научные и художественные идеи своего вре-мени в силу того, что знание берет объект в пределе его, на основе взаимоисключающих и дополнительных сторон – искусства и науки – по сути это, как правило, энциклопедия научно-художественного опыта отдельной выдающейся личности, включенная в вертикальный контекст таких же опытов». [9, с. 613] Диалогизм, открытость диалога – важнейшая черта метапоэтического дискурса: «Метапоэтика – это особый тип дискурса. Его особенность – открытое «Я», неотстраненность, отсутствие дистанции познающего субъекта по отношению к познаваемому объекту» [9, с.608]. Как уже упоминалось, диалогизм языка произведений Достоевского можно рассматривать как стремление преодолеть дистанцию между субъектом и объектом. Энциклопедизм, диалогизм, критицизм в произведениях Достоевского — знак того, что как художественному миру писателя, так и его мышлению присущи особенности барочного мировидения. Это требует дальнейшего изучения и обобщения.

Таким образом, обращение к барокко Достоевского как к поэтологической проблеме предполагает последовательное изучение поэтики художественного творчества писателя как изнутри, то есть через обращение исследователя к метапоэтическим данным, на примере которых мы можем обнаружить причины формирования индивидуального авторского стиля Ф.М. Достоевского; так и извне, то есть посредством выявления в тексте произведений писателя стилевых доминант, с учетом того, что индивидуальный авторский стиль Достоевского оказывается шире существующего в его эпоху художественного метода. Метапоэтика Ф.М. Достоевского в контексте барочного канона открывает большие перспективы для исследования. Изучая тексты, содержащие метапоэтический тип дискурса, мы можем отследить принципы формирования взглядов писателя на словесное творчество.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ[править]

Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского./ Изд. 2-е, перераб. и доп.. — M. : Cовет. писатель, 1963 .
Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М., Худож. лит., 1975.
Вёльфлин Г. Ренессанс и барокко / Пер. с нем. Е. Г. Лундберга. — СПб.: Азбука-классика, 2004.
Лихачев Д.С. Литература — Реальность — Литература // Лихачев Д. С. Избранные работы: В 3 т. Т. 3. Л.: Худож. лит., 1987.
Лихачев Д.С. О филологии — М.: Высш. шк, 1989.
Михайлов А.В. Языки культуры. – М.: Языки русской культуры, 1997.
Чичеpин А.В. Ритм образа. — М.: Советский писатель, 1980.
Штайн К.Э. Петренко Д.И. Лермонтов и барокко / Под ред. доктора социологических наук профессора В.А. Шаповалова. — Ставрополь: Изд-во СГУ, 2007.
Штайн К.Э. Метапоэтика: «Размытая» парадигма//Три века русской метапоэтики: легитимация дискурса. Антология: В 4-х т. Том 1 XVII – XIX вв. Барокко. Классицизм. Реализм / Под общ. Ред. Проф. К.Э. Штайн. – Ставрополь: Кн. Изд-во, 2002 — с. 604 – 616.